2009 год: продолжаю описывать интересные, на мой взгляд, случаи работы с клиентом. Имена и детали изменены.
Игорь, 28 лет, собственный бизнес.
Запрос: тревожные состояния, которые участились в последние три месяца. Четырежды «терял ориентацию» в пространстве, три раза – будучи за рулём. Ощущение, что что-то происходит со зрением, возникает состояние тревоги, кажется, что сейчас потеряет сознание.
В августе Игорь стал чувствовать, что задыхается, время от времени ему не хватает воздуха. Началось это с аллергии на собаку, которую они с Евгенией (девушка Игоря) взяли, когда жили в съёмной квартире. После появления аллергии Игорь вернулся жить к родителям и попал в больницу с подозрением на бронхиальную астму. Астма не подтвердилась, поставили диагноз – аллергия.
о медицинским заключениям у Игоря полный порядок, за исключением результатов осмотра невролога. По ним диагноз: соматоформная дисфункция вегетативной нервной системы. Аллергический ринит.
На первой сессии обсуждали общий жизненный контекст. Игорь сразу предпочёл больше говорить о своей личной жизни. Уже на протяжении шести лет он не может выбрать между двумя женщинами – Мариной и Евгенией. Марина старше Игоря на 3 года, Евгения младше на два года. Изначально Игорь жил три года с Мариной, затем ушёл к Евгении, через некоторое время вернулся к Марине, она забеременела и они расписались. Ещё когда Марина была беременной, снова решили расстаться. Игорь вернулся к родителям и стал встречаться с Евгенией. При этом он более тепло отзывается о Марине, т.к., очевидно, внутренне не расстался с ней и всё время мечется между двумя женщинами. Марина родила дочь, которой на данный момент 2,5 года.
Говоря о родительской семье, Игорь использует довольно общие фразы, сложно понять его отношение к матери и отцу. В целом, он считает, что проблем с родителями нет, однако предпочёл бы проживать отдельно. Говорит, что отношения с матерью явно были бы лучше. При этом Игорь производит впечатление человека, зависимого от чужого мнения, он мнителен, особенно относительно всего, что касается его здоровья. Во время сессии у меня в комнате горела ароматическая палочка, я спросила, не раздражает ли Игоря запах, на что он ответил, что если задумается об этом, то запах сразу же станет его раздражать.
О своём детстве Игорь говорит, что почти ничего не помнит. На разнообразные мои вопросы часто отвечает, что не знает, что сказать или «всё было нормально».
Игорь рассказал о том, что в 2004 году к нему в квартиру ворвались грабители, избили его и жену Марину, забрали деньги и ушли. Рассказывает об этом случае безэмоционально, холодно, не предъявляя ярких эмоций и негодования.
Как это часто бывает у пациентов с ярко выраженной психосоматикой, Игорь относится очень доверчиво ко мне как к психологу и очень верит другим специалистам - врачам, ясновидящим и т.п. Часто при возникновении расстройств он обращался в скорую помощь, после вызова все симптомы проходили "сами по себе".
На второй сессии мы вышли на то, что Игорю очень не хватает поддержки родителей и оценки его достижений. Он не имеет образования и плохо учился в школе, в отличие от сестры, которая хорошо училась и всегда получала тепло и заботу от родителей. Судя по всему, Игорь болезненно реагирует на то, что родители считают его «торгашом». Он часто напоминает им о том, что его дед тоже был «торгашом», однако это не сближает их.
Когда мы говорили о том, что мама жалеет Игоря только тогда, когда он болеет, и что ему не хватает её теплоты, когда он здоров, Игорь стал часто вздыхать, зевать, проявлять озабоченность нехваткой воздуха. Я периодически обращала его внимание на то, что симптомы нехватки дыхания то совсем пропадают во время нашего диалога, то усиливаются. Спросила, на сколько процентов он сейчас внутри себя, с проблемами с дыханием. И насколько здесь, в диалоге со мной. Он ответил: 50 на 50. Тогда я решила попробовать чуть больше получить внимания Игоря (говорить об усилении контакта сложно - он слишком в себе) и посмотреть, как поведёт себя симптом.
Я принесла несколько предметов и попросила Игоря выбрать из этих предметов себя (одна из моих любимых предметных расстановок). Затем родителей, бывшую жену, нынешнюю девушку и т.д. – всех членов семьи и значимых для Игоря людей. Он расставил фигурки в соответствии с текущей ситуацией в семье. Получалось, что фигурка самого Игоря оказалась где-то слегка на отшибе его «жизненного пространства» - фигурки родителей «смотрят» друг на друга, бывшая жена в отдалении, девушка тоже не близко, самой близкой к фигурке Игоря оказалась только фигурка его ребёнка. На вопрос, как он воспринимает эту ситуацию, Игорь сразу же ответил: «Никак». Я уже понимаю, что «никак» - это значит для него – привычно, обычно, нормально. Я попросила изменить положение фигурок таким образом, как меняются отношения между близкими, когда Игорь болен, когда у него приступы удушья и тревоги. Первое, что он сделал – развернул фигурки отца и матери к нему и придвинул ближе. Бывшую жену тоже придвинул к себе. Такая картина семейной ситуации явно устраивала его больше, чем предыдущая. Я спрашиваю: «Игорь, что для тебя значит изменение этой ситуации?» Он: «То, что когда я болею, ко мне все поворачиваются». Я подумала, что в ситуации с совершенной глухотой Игоря к себе, такого рода расстановки весьма полезны – они наглядно дают понять ему, что происходит с ним, когда меняются отношения внутри семьи и как он влияет на них своими приступами.
Я решила не заходить на второй сессии слишком глубоко. Отметила только, что пока мы работали с фигурками, у Игоря совсем не было проблем с дыханием. Он сказал, что был «включён» в игру на 100% и забыл о своих проблемах.
С одной стороны, я довольна результатами двух сессий. С другой стороны, меня тревожат две вещи – первая – я никогда раньше не работала со столь явными признаками панических расстройств, это мой первый опыт. Вторая – есть ощущение, что ценность происходящего для меня более важна и мной больше ощущается как значимая, чем для клиента. Он по-прежнему (надеюсь, пока) глух к себе и далёк от реальности.
Помимо имеющихся у Игоря анализов и результатов обследования, я направила его на консультацию к психиатру и эндокринологу. И, что касается дальнейшей работы, планирую двигаться в том же направлении – фокусировке на переживаниях и на прерванном контакте Игоря с миром и близкими. И с собой.
Это - очень сухое и излишне обобщённое описание. На самом деле, хочется ещё многое обсудить о "движении симптома" на границе контакта, о том, каким образом - когда, при каких обстоятельствах произошёл отказ от переживания Игорем собственных чувств. О "прерванных рыданиях", или, другими словами, диагнозе "бронхиальная астма", по подозрению на который Игорь обследовался несколько месяцев назад.